Что происходит в Изюме после месяца оккупации российскими захватчиками

С 6 марта Изюм, в котором до полномасштабной войны проживало более 45 тысяч человек, находится под постоянной бомбардировкой войск РФ, а с 1 апреля россияне оккупировали город.

 

С тех пор в Изюме осталось менее трети населения. Как они выживают после захвата власти в городе россиянами, в интервью Радио НВ рассказал заместитель мэра Владимир Мацокин.

 

— Что известно о жизни города в последний месяц, когда Изюм находится под контролем России?

 

— С 1 апреля, согласно информации Генерального штаба [Вооруженных Сил] Украины, город Изюм оккупирован, хотя до этого три недели жил под частичной оккупацией, когда одна из частей [города], ограниченная подорванными мостами, оставалась под [контролем] украинской стороны.

 

На сегодняшний день, по нашим подсчетам, в городе остается от 12 до 15 тысяч жителей. И сегодня люди покидают город, сообщают нам после того, как оказываются на украинской территории о жизни там. Рашисты несколько раз предлагали организованный выезд людей в Белгород. У нас есть пример, когда они подали автобусы, а в них сели четыре человека.

 

В городе неспокойно. Те, кто хочет уехать из города, используют путь и на оккупированный Купянск, но, что важно, даже оказавшись в Российской Федерации, впоследствии они едут в страны Прибалтики, Польши, Германии. Это указывает на то, каков дух наших людей, покидающих город.

 

— Как себя ведут российские оккупанты в Изюме? Есть информация, что есть фильтрация, они искали участников АТО; что включат электроэнергию.

 

— Насчет света. Сначала они беспощадно разбомбили все подстанции, находившиеся на территории нашего города, а сегодня дают обещания о его восстановлении. Такое восстановление невозможно. Они пытаются, но этих попыток хватает на пол дня и свет гаснет. У них просто нет возможности для его восстановления.

 

Относительно активистов, участников АТО, полицейских. Рашисты даже выкладывают соответствующие видео на youtube. Мы смотрим на наших изюмцев, которых выводят из подвалов, допрашивают их на камеру. Я знаю этих людей, они просто люди с активной украинской позицией. Интересная позиция: любить свою страну, знать ее гимн или носить футболку с тризубом – это, оказывается, и есть нацизм в понимании оккупантов.

 

— В каком состоянии сейчас инфраструктура города? Изюм почти уничтожен после ужасающих бомбардировок?

 

— Многоэтажек, которых немало в городе, по нашей информации, повреждено от 70% до 80%. Степень повреждения следует [определять] со специалистами. Но город с 6 [марта] подвергался сокрушительному разрушению. У нас не было ракет, но была бомбардировка с самолетов. Когда мы там проживали, чётко знали, что у нас есть один час 20 минут для того, чтобы что-то сделать, потому что через час двадцать минут снова прилетают один-два самолета, сбрасывают две бомбы.

 

Поэтому электричества нет, газа нет, потому что они попали в трубу, которая поставляет нам газ из Краматорска.

 

Нет Интернета. Люди нам звонят по телефону и когда они дозваниваются (есть три-четыре места), говорят о том, что они вообще не имеют информации. Им рассказывают:

 

"Киев сдали, Харьков сдали. Все вопросы уже решены. Привыкайте к новой власти". Человек даже не знает всей информации, что ужасно.

— Можно ли подсчитать количество погибших? Есть репортажи BCC, Украинской правды о том, что почти на каждой улице можно увидеть тела погибших. Говорят, что самой распространенной причиной смерти является осколочные ранения. 

 

— Могу подтвердить эту информацию. Это действительно так. И не просто люди лежали на улицах, а лежали там днями. При таких сокрушительных бомбардировках,  людей хоронили у подъездов, в центральном парке, на огородах. Есть люди, которые умерли от того, что не получили элементарной медицинской помощи или те, которые рассчитывали на инсулины, или онкобольные, нуждающиеся в соответствующем лекарстве.

 

Знаю, что в городе есть братские могилы. У нас был дом по улице Первомайской, его просто расстреляли из танка. Все пять этажей обрушились в подвал. По нашим подсчетам, погибли без кислорода до 60 человек.

 

Надо подсчитывать. Не хочу говорить ложные цифры, потому что именно этим мы отличаемся от россиян, потому что мы отвечаем за то, что говорим.